Ядвігіна Ш.
Выбраныя творы
Ядвігіна Ш.
Выдавец: Мастацкая літаратура
Памер: 410с.
Мінск 1976
— Сколько?
— 25.
— Многовато.
— И за то спасибо: измаялся.
— До свиданья, Иван Иванович.
— Прощайте, Петр Иванович.
Что дела Ивана Ивановича пошли как по маслу, тут еще мало удивительного, принимая во внимание, что благодаря таким же приемам с теми или иными вариантами мы можем нередко совершать даже чудеса: так, наир.: выйти из воды сухим!
Странно лишь вот что: бывают ведь исключения (где их не бывает), когда легче всего казалось бы идти прямым, в точном смысле, путем, а тут вдруг такими ломаными, как посмотришь, линиями шагают люди, что просто обидно за них становится.
Такими ломаными линиями обыкновенно пользуются у пас эмигранты в Америку, Англию.
Поводом к эмиграции (иногда даже массовой) служат преимущественно два фактора: одни уезжают, желая избавиться от воинской повинности; другие — чтобы если не нажиться, то хотя бы не голодать.
В разбор первого фактора входить не стану.
Справедливость требует сознаться, что до сих пор Россия была для некоторых мачехой: жизнь многих уподоблялась жизни (и то в тесных рамках) скитальцев, и как таковые судимы строго быть не могут.
Кому мало даем — с того нельзя и требовать много.
Что же касается тех правоспособных лиц, которые, покидая свою родину, отправляются в чужие края искать лишь хлеба насущного, то прямо и таки непонятным становится, почему идут они добровольно в лапы так называемых агентов, предлагающих свои услуги пс-
ретаскивать целые партии голодных людей из края в край.
Необходимо добиться и выяснить причины, заставляющие лиц, пользующихся правом получить заграничный паспорт, прибегать к помощи этих агентов, и насколько возможно, устранить эти причины.
Ведь что такое представляет из себя агент? — Урода не только морального, но и физического.
Их ведь целая корпорация!
Это человек, который имеет сто голов, двести рук, четыреста карманов и ни одной совести!
Не говоря уже о том, что попавшиеся в их руки жертвы не всегда достигают намеченной своей цели, а обращаются этими же агентами нередко в ходячий товар, стоит обратить лишь внимание на то бесшабашное эксплоатированне доверившихся им несчастных бедняков.
Агенты — это эксплоататоры высшего пошиба, свое торгашество ведут они оптом, целыми вагонами.
Такой агент набирает в любом районе известное количество людей и отправляет их с докладной лишь запиской к достойному собрату в такой-то пункт, тот подхватывает товар и перекидывает его дальше следующему камраду и т. д., и т. д.
Можете легко себе вообразить, господа, положение этих несчастных выходцев; от начала до конца над их целой компанией висит зловещий дамоклов меч.
С первой же станции начинаются уже всевозможные спекуляции гг. агентов: они весьма услужливы: сами сдают багаж, сами заботятся о билетах: тут сделка с багажом, там с билетами, там с кондукторами и т. д.
При таких операциях, конечно, происходят на пути недоразумения, улаживание которых опять-таки падает на тощие кошельки пассажиров.
Зенита мытарств достигают эмигранты при переходе через границу.
Там им приходится прятаться по чуланам, ночевать по амбарам и гумнам; приходится нередко делать целые десятки верст лесом в обход более затруднительных и строгих наблюдателей границы и опять проводить беспокойные ночи в каких-то притонах, причем, конечно, за все это надо платить, платить и платить.
Чаще всего не только последние гроши, но и необходимые вещи из багажа приходится спустить за бесценок, лишь бы насытить алчность своего услужливого опекуна — господина агента!
У кого же не хватает па непредвиденные расходы, тому так и не увидеть обетованной земли.
Они покидаются агентами на произвол судьбы па том месте, где выложены уже последние крохи несчастными скитальцами.
Измученные мужчины и мальчики превращаются в нищих, с женщинами и девочками бывает еще хуже.
В чем же, спрашивается, корень зла заключается?
В агентах? — ну нет!
На то у нас и цивилизация, что как бы ни был гадок спрос, а предложение найдется.
Сами по себе агенты являются лишь как необходимое, вызванное обстоятельствами, зло, которое искоренить не так легко, но в таком случае их (агентов) следует, мало того, необходимо взять, по крайней мере, на цепь.
Для этого существует единственный исход: не давать агенту ни гроша денег вперед, а лишь вручить при условии таковые третьему лицу, которое и уплачивает агенту по получении лишь известия от эмигранта о благополучной переправе его в условленный заранее пункт.
А вот почему у нас является спрос на агентов,— тут и есть запятая.
Главной, а кажись и единственной причиной служат затруднения, сложность процедуры в получении заграничного паспорта, а равно и его стоимость.
Бедняк неоднократно испытал па своей собственной шкуре, сколько связано беспокойства и расходов с самой ничтожной, по официальной писулькой даже г. урядника.
Куда же ему хлопотать о заграничном паспорте.
К кому и как обратиться, сколько неопределенных затрат, справок, времени и проч, при этом понадобится,— он и понятия не имеет, по одно воспоминание о них достаточно, чтобы отбить у него всякую охоту идти прямым путем.
Знает он эти прямые линии!..
Если не ошибаюсь, кажется, где-то я читал, что беднякам-эмигрантам назначена какая-то скидка при проезде их по жел. дорогам.
Если это так — дело хорошее, но еще лучше было бы упростить и удешевить для них получку заграничных паспортов.
Нельзя же в самом деле ставить бедняков наравне с теми господами, которые берут заграничные паспорта с целью лишь прокатиться в Париж пли поиграть в рулетку и спустить десятки тысяч рублей, вывезенные из родной стороны.
Те же эмигранты, о которых я говорил выше, ничего не вывозят из своей родины, кроме исстрадавшегося сердца да голодного желудка!
НАРЫС
ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ ДРУГА МОЕГО
— Послушай, дружище, ты ведь по части скрибомарания... накатай, голубчик, вот что...
— Ивася, что у тебя всегда за выражения?
— Какой черт тут выражения!
Слушай да валяй:
Я, такой-то, отправился, с позволения сказать, в Минск.
— К чему же это «с позволения сказать»? Ведь так неудобно писать.
— Всегда у вас: того нельзя, то неудобно, пеленать вас еще нужно — вот что!
— Грубить станешь, Ивася,— брошу писать.
— Ну, ну, скрибуй, как знаешь, только чур! больно много не перевирай: знаю вашего брата!
— Опять?!
— Что опять? Цензор ты, что ли, па мой рот?! К словам придираешься! Ведь это я так, для поощрения — значит, а ты... но к делу: малюй.
Я такой-то, фамилии не пиши — ставь d и w, член благотворительного общества, член общества...
— Да ведь это лишнее, Ивася.
— Как лишнее? Именно общества это все лишнее у меня и загребают, да еще три очка вперед дерут! Впрочем, пиши так: член шести обществ, из которых первые три стригут, а вторые три (когда уже шерсти не хватает) по одной шкуре (итого три зараз) дерут, отправился без всякого позволения в Минск.
Ехать пришлось по Долгиновскому тракту.
Первый из выдающихся пунктов при нем на моем пути — поселок Здаренье: тут протекает быстрый ручеек (с форельной!), составляющий границу Минской и Виленской губ., и еще одна особенность: спящих обывателей воры переставляют с кроватями из угла в угол.
Далее следует не то село, не то деревня — Экуковка. В ней, говорят, воров нет, а лишь все они только родня воров: то сваты, то кумовья...
Так на днях они отказались помочь уряднику, желавшему произвести обыск у чтимого всеми нами вора Б., но сам Б. еще ничего, он лишь вор, а вот жена его —• героиня! С лопатой в руке она не впустила урядника в свой дом. Так обыска и не делали!
Затем Шепели. Там, говорят, и здоровые люди не прочь иногда похворать — для чего употребляют припарку из золотых монет.
Следующий пункт — Мацки. Там монополька, сиделец которой не пьет!!
Далее деревня Лусково. В рытвинах (имя им: легион!) этой деревни люди, бают, теряют свои... почки.
Паперня; тут проложен кусочек давно обещанного
шоссе; в прошлом году строили, а в нынешнем — перестраивают.
Увы! Ничто не вечно!
Далее следует дер. Дубовляны, перед которой тоже проложена шоссейная не то дорога, не то дорожка, а вернее всего (не удержусь, дружище), с позволения сказать... тропинка.
Приезжаю в Цнянку; на мельнице — объявление: продаются плодовые деревья в им. Семкове.
К сведению нуждающихся в них прибавлю: там они не только продаются, но и... так берутся... нынешней весной 3 крестьянина ночью забрались в питомник, выбрали по вкусу и обзавелись приличными садиками.
(А еще толкуют, что у наших белорусов не развита любовь... к садоводству!)
Следуют Новинки, в которых не оказалось... новинок.
Затем Переспа. Пыль все скрыла от глаз моих; но я, признаться, с наслаждением вдыхал ее: ведь это же не какая-нибудь пыль деревенская — с микробами, а городская, обезвреженная, гигиеническая.
И вот наконец давно желанный Минск!
В Минск приехал я к 11 ч. утра, заняв в гостинице гигиенический номер, вздумал было отдохнуть с дороги, но не тут то было! Гигиена в различных формах и видах заставила меня покинуть всякую надежду на отдых и поневоле отправиться во град.
Я столько наслушался различных толков, начитался всевозможных сообщений об антисанитарном положении города, о мостовых, о недохвате воды для самых крайних нужд, о царящей будто бы тьме (конечно, по вечерам и ночью), и еще, и еще о кой-каких фокус-покусах, что, со страхом и трепетом шествуя, с любопытством озирался на все стороны.
Эх вы, почетные господа корреспонденты да хроникеры!
Все это ваши, с позволения сказать, враки да выдумки!
Вольнодумничаете больно — вот что!
Вы говорите, что холера на носу, а санитарная комиссия ничего не делает.
И отлично делает, что ничего не делает!
У кого холера на носу, тому все равно придется от нее... чихнуть.
Санитары? К чему они?
Нарочно заходил я в некоторые дворы, нюхал и смотрел и категорически опровергаю злонамеренно распускаемые в газетах слухи: не верьте, господа! Холеры не бойтесь! В этих дворах такая грязь, такой смрад, что пи одна мало-мальски порядочная холера не решится туда забраться.
Освещение плохо? А что же означают эти выстроившиеся в шеренгу различных форм, цветов и величины фонари? Неужели не все их зажигают? Да если бы и так,— все же известную долю пользы они приносят: если не всем светят, то, быть может... некоторых греют.
КНІГІ ОНЛАЙН
