КНІГІ ОНЛАЙН
Аўтаматычна згенераваная тэкставая версія, можа быць з памылкамі і не поўная.
Я думаю, это не большая трагедия. В этом иррационализме есть определенная мудрость. В каждом моменте есть истина. И люди, которые могут понимать настоящую ситуацию более глубоко, например, интеллигенция, должны чувствовать эту истину. Это значит, что они должны писать с чувством уважения к ней, без высокомерия своей собственной правды, и настойчиво пытаться рационализировать общественные разговоры (т. е. в разговорах находить рациональное зерно). Это очень важно, и многое зависит от интеллигенции, которая постоянно выражает недовольство своим незначительным влиянием на общество. Потому что, как мне кажется, невозможно создать гражданское общество без разумного общения. Наша жизнь все еще эмоциональна и полна абсурдов из-за непонимания. Потребуется время, чтобы рационализировать наши отношения. Довольно долгое время настойчивых усилий. Но одно, я верю, ясно: мы не можем добиться успеха в создании открытого общества, принуждая кого бы то ни было: личность или нацию. Мы вынуждены пройти через их самоопределение и также через гарантии прав человека для них обеих. И только тогда личная и национальная напряженность исчезнут, и рано или поздно каждый поймет, что достаточно пожил в закрытой зоне. Каждое общество и, в первую очередь, личность нуждается в нормальной человеческой жизни, и только часть людей хочет сперва удержать свои идеи. Открытое общество дает возможность каждому осуществить свои желания и никому не позволяет навязывать свои идеи и ценности другим. Юрий Суровцев ПРИВЫЧНЫЕ ПОНЯТИЯ? ТЕМ БОЛЕЕ ДАВАЙТЕ УТОЧНИМ ИХ... "Права человека”, "права наций”, ‘право народа на сагиоопределение”...согласимся, словосочетания эти с давних пор нам знакомы и привычны, они, как говорится, у всех на слуху, а ныне звучат с экранов ТВ, мелькают в прессе, возбуждая публицистические страсти с особой интенсивностью. В сущности и наша встреча — о них, главным образом, как я полагаю, о самоопределении наций сегодня, в “посттоталитарном” политическом пространстве. Самое время вспомнить совет, который любил давать Декарт, особенно спорящим: определяйте значения слов, и вы избавите мир от половины заблуждений. Такого оптимума, как показала история, люди не добились, но для проведения дискуссий совет полезный... 1. Прежде всего: что значит это определение — “посттоталитарный”? Собственного содержания оно не имеет. Просто указывает на рубеж во времени — когда распался Советский Союз, централизованно управляющийся партийно-государственной элитой, когда исчезла сама КПСС, эта нервная система, всепроникающая нервная система огромного унитарно-многонационального государства, когда вместо республик — “частей целого” — возникли новые государства, что важно не упустить из виду, тоже разнонациональные по составу населения. Переход каждого из них от своего прошлого состояния республики — “части” к суверенности происходил и происходит по своему, в зависимости от неодинаковых объективно-исторических и злободневнополитических контекстов, и уже потому “права нации” — на самоопределение в первую очередь — понимаются неодинаково. Сегодня мы видим достаточно широкий спектр форм государственного устройства и национально-государственных идеологий, не говоря уже о разнобразии движений и партий, где “национальная идея” предстает в различных видах и типах: есть и этнократические, с доминированием “титульной” нации, есть и старые, “советские”, “номенклатурные”. 2. Впрочем, везде и всюду на пространствах бывшего СССР, в бывших его “частях’’-республиках, ныне суверенных государствах СНГ и Балтии, содержание понятия “права человека” толкуется достаточно однозначно — в этом видят официальный знак приобщенности новых государств к мировому цивилизованному сообществу, стремящемуся жить по нормам ООН, по духу и букве принятой в 1948 году “Всеобщей декларации прав человека”. Все тридцать статей этого основополагающего документа цивилизованного человечества, демократии XX века доказали свою актуальность и в “посттоталитарное” наше время. Увы, это не значит, что пцава и свободы человека в наше время везде и всюду соблюдаются де факто, но важно подчеркнуть “всеобщее понимание характера этих прав и свобод”, их принципиально однозначное толкование, как не зависимых от чего-либо, вне их самих существующего; права и свободы человека самодостаточны, — разумеется, там, где действуют, или пусть даже только декларируются (в конституциях и иных основных законах страны) государственность, не ставящая себя вне мирового цивилизованного сообщества. Права человека не зависимы, помимо прочего, и от разных толкований “прав нации”; в осуществлении прав и свобод человека “не должно проводиться никакого различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, к которой человек принадлежит...” Над правами человека не могут (не должны по нормам сегодняшнего международного права) превалировать права нации; ни первые по отношению ко вторым, ни, тем более, вторые по отношению к первым не являются “первичными”, они предполагаются в неодинаковых плоскостях — но естественно пересекающихся. И важное добавление, уточнение: по степени реального осуществления прав человека можно судить о демократичности, цивилизованности развития наций, а, стало быть, и о степени демократизма в понимании ее прав. 3. В каком смысле я употребляю здесь понятие “нация”?.. В этнографии, и не с 1913 года, когда Сталин написал статью “Марксизм и национальный вопрос”, а значительно раньше, эдак с Гердера и Вико, термин “нация” (народ) обозначал тот или иной этнос, определенную, высокоразвитую форму его, количественно большую этнически однородную структуру. В государственно-правовом — “ооновском” — толковании “нация” — это, собственно, вне этнической плоскости рассмотрения употребляемое понятие, это то, что не этнос, это “нациягосударство”, “нация-согражданство”. Во “Всеобщей декларации прав человека” понятие как бы еще двоится; в “Пакте о гражданских и политических правах” (они уже и определенней по сферам своего бытия, чем права человека, — понятие более широкое), принятым Генеральной Ассамблеей ООН в 1966 году, “народ” — это население граждан данной страны, обладающего правом на самоопределение в плане политичесого и социального устройства своей жизни, своего экономического, культурного, конфессионального и пр. развития; оно относилось и к нациям, как теперь говорят, титульным, и к граждански организованным этническим меньшинствам внутри полиэтнического по населению государства. Такое понимание наций как “нации-согражданства” ныне все чаще употребляют и наши этно... насколько лет назад говорили... графы, теперь говорят — этнологи. Правовое, политологическое понимание термина, вполне закономерное и даже снимающее некоторые несообразности, что были присущи “марксистской”’, то бишь, сталинской формуле нации, тем не менее, не должно отменять, на мой взгляд, собственно этнического его смысла и этнологического контекста его, этого термина, применения; иначе возникнут, уже возникают новые несообразности. Во всяком случае здесь термин “нация” употребляется в смысле “народ-этнос”, и вопрос о его самоопределении берется как вопрос о самоопределении того или иного этноса. 4. Итак, о самоопределении, право на которое имеют все народыэтносы: те, что обладали и обладают “своим” государством, равно как и те, что в бурях истории потеряли его, или не обладали им вообще; “титульные” нации-этносы и “меньшинства”, пусть их численность составляет в иных государствах чуть ли не половину населения; числом и территориальными площадями расселения большие народы — и малые; проживающие компактно или рассеянно, и т. д. , и т. п. Право на самоопределение каждого этноса — международно-правовая норма. Но ясно, что реальный характер и реальные цели самоопределения каждого зависят от многих — как перечисленных, так и не перечисленных — факторов и обстоятельств. Ясно, например, что особый характер приобретает продолжающееся и после провозглашения независимости самоопределение “титульного” этноса, скажем, белорусов, в силу чего возникает ряд проблем, не сходных с теми, что возникают в жизни этносов-меньшинств в данном государстве (ну, скажем, поляков или латышей в Республике Беларусь). Если иметь в виду продолжающееся белорусское возрождениесамоопределение, то речь следует вести о новой “белоруссизации” (первую тоталитаризм-сталинизм с его всевдо-интернационалистским фасадом, задавил в 20-30 годы), — “белоруссизации” многосторонней, как понятия, в котором интегрируются и подлинная национальнодемократическая суверенность, и ее хозяйственная, внешнеполитическая и культурная самостоятельность, “идентичность” и бытие самого белорусского языка, который будучи объявленным государственным, не перестал нуждатья в умной поддержке, равно как и само белорусское наиональное самосознание: оно пробудилось, оно уже не “заснет”, хотя темп его роста и подъема удовлетворяет не всех. Да и то сказать: как в историческом опыте этноса, так и в современных противодествиях его самостоятельному развитию, более крутому подъему очень многое мешает. Ну, и усилия определенных “неоимперских” сил из “братской” России по возвращению Беларуси в разряд “частей единого целого” не прекращаются до сих пор... 5. Выдерживая тезисный стиль своего выступления, попробую обозначить (просто обозначить с указанием на примеры, которые тоже только назову) некоторые типы самоопределения этносов, обусловленные их объективными характеристиками и современной политической ситуацией, в которой они находятся; а) самоопределение политическо-государственное (образование суверенных государств на месте прежних союзных республик СССР — пример наиболее ясный и бесспорный; такого же самоопределения добиваются некоторые титульные этносы бывших автономий быв. РСФСР — договор между нынешней РФ и Республикой Татарстан, легитимность которого подвергают сомнению определенные круги в России, тем не менее, пример возможного решения вопроса о данном типе самоопределения; следует подчеркнуть при этом, что этот тип самоопределения предполагает федеративную форму организации государства, в котором есть этнически определенная и желающая самоопределиться — внутри фередации — территория: вне этого условия неизбежны конфликты, что и показывает сегодняшний опыт Молдовы с т. н. Приднестровской республикой и Украины с Крымом);