КНІГІ ОНЛАЙН
Аўтаматычна згенераваная тэкставая версія, можа быць з памылкамі і не поўная.
б) административное самоуправление определенного этноса”меньшинства”, часто также субэтноса (казачество и казачьи по преимущесту районы в России, например); условия безболезненного разрешения такого рода вопроса — естественно, при согласии на
самоуправление со стороны общегосударственных органов (ср. лояльное отношение к созданию польского района в Литве и нелояльное — к “русским” районам в сев.-вост. Эстонии) — компактное проживание и большинство данного этноса на данной территории; данным этносом (тем не менее приходится признать, что опыт бесконфликтного решения почти сегодня не накоплен, конфликтными остаются ситуации и в районах Сев. Кавказа, и с крымскими татарами в Крыму, и с российскими немцами в Поволжье, и в “русских” районах сев. Казахстана);
в) культурная автономия как форма самоопределения этноса”меньшинства”, формат универсаьного порядка (и в отношении компактных и рассеянных этносов; больших и малочисленных; имеющих в других госудрствах своих соотечественников, и не имеющих...); эту форму самоопределения сейчас и в научной литературе, и в публицистике, а отчасти уже и де факто, в жизни (например, этнические землячества) реабилитируют повсюду, на удивление легко отказавшись от “марксистско-ленинской" (читай: сталинистской) ортодоксии, неприятия культурно-национальной автономии; “ее характерная черта. — справедливо обобщает исследователь особенности, присущие всем видам этого типа этнического самоопределения, — создание вертикальных (и лишь частично территориально ориентированных) структур, с помощью которых могут быть реализованы и стимулировны специфически языковые и культурные потребности национальной (этнической) общности”.
Сложность вопроса — какое государство, помимо частных средств, спонсорства и т. п. обязано поддерживать нормальное функционирование культурной автономии: то, где эта автономия осуществляется, или то, соседнее, где этнос, о котором ведется речь, является титульным? Существующая практика дает примеры разного отношения государства, где живет, которому “принадлежит” (по формуле “Всеобщей декларации прав человека”) этническое меньшинство, к его, этого меньшинства, культурным нуждам: от поддержки, официально и на деле, до нескрываемой дискриминаии. Увы, сегодняшний день не дает или почти не дает примеров реальной материальной поддержки землячеств, культурных обществ, нацшкол и пр. со стороны государства, где этнос, частью которого является его диаспора, выступает как титульная нация; не могу не признать, что упрек этот прежде всего и более всего, надо адресовать России, правительство которой сегодня столь много говорит о необходимости изо всех сил помочь и поддержать русскую диаспору в странах “ближнего зарубежья”, но пока эта поддержка осуществляется, пусть не максимально, последовательно хотя бы, в сфере дипломатических усилий. — и только в этой сфере.
6. Радикал-сепаратистские идеи в быв. автономиях иногда используют сегодня тезис старого большевизма о “праве на самоопределение вплоть до отделения”, точнее сказать, “выделения” из федерации, — прежде всего в РФ. В ответ да и по собственной инициативе иные
русские “патриоты”-идеологи и публицисты толкуют как право на самоопределение русского этноса, создание некой особой — не росссийско-федеральной и в противовес ей! — русской государственности, особой Русской республики. Идея, на .мой взгляд, настолько химерическая в многонациональной, полиэтнической РФ, насколько и реакционная, противоречащая всему историческому опыту, судьбам народов данного “евразийского” пространства. К тому же и очень опасная; осуществление ее в любой форме привело бы к неизбежному распаду и хаосу, неравноправию граждан по национальной принадлежности, попранию прав человека, к смуте и крови! Современное самоопределение русского этноса более, чем какого-либо другого, невозможно на путях изоляционизма!
7. Многосторонняя проблематика взаимоотношений современной России с государствами, возникшими на пространствах быв. СССР, включающая в себя и близкий нашей дискуссии “русский вопрос вне РФ”, составляет все же особый предмет. Задеть его здесь возможно только по касательной. Отмечу лишь момент, имеющий отношение и к моей теме и часто в сегодняшних дискуссиях и спорах упускаемый из виду определенного толка русскими публицистами и политиками: некоего единого “русского вопроса”, одинакового для всех сопредельных с Россией стран, — попросту нет. И потому ключи решения его различны; общим же является правило поисков решения только на путях двухстороннего согласия, никак не односторонних нажимов, диктуемых самолюбиями, амбициями, — будь то амбициями России (мы, мол, сильней и больше всех!), будь это амбиции любого из ее контрагентов, неуступчивых во что бы то ни стало. Особо подчеркну: России как объективно великой державе, т. е. государству, действия которого, хочешь или не хочешь, приобретают глобальный, супери мегарегиональный ареал воздействия и последствий, — требуются особенная, повышенная осторожность, осмотрительность в поступках, решениях и “словах” тоже, чтобы не усиливать старых опасений других государств и народов на свой счет (не на счет русских как народаэтноса: против такой руссофобии решительно возражаем!) и не возбуждать новых у своих новых суверенных соседей; потому не превращать “русский вопрос вне РФ” в разменную карту в политических “играх”, что идет обычно во вред самим русским и т. н. русскоязычным в диаспоре,
— России именно как великой державе, подлинной, а не в сознании неоимперских “великодержавников”, не пристало проявлять ни внутри РФ, ни на ее границах “жандармскую” (лучше не скажешь!) подозрительность к различным видам и типам самоопределения народов; демократической России претит радикал-национализм, шовинизм любой нации, но не законное чувство и право свободы самоопределить любому этносу судьбу и путь жизни;
— как государству — постоянному члену Совета безопасности ООН России должна быть свойственна особая ответственность за
осуществление на деле (и у себя и, можно сказать, во всем мировом сообществе) равноправия народов-этносов и прав человека, которые выступают, еще раз скажем, как критерий цивилизованности и гуманности также и в межнациональных отношениях и конфликтах; полного осуществления прав русской диаспоры Россия должна добиваться мирными, несиловыми, международно признанными политическими средствами, исходя из этих позиций. И — неуклонно!..
Павел ЦЕРАШПОВП
РЭГІЯНАЛІЗМ НА БЕЛАРУСИ ЗАХОДИ ЕП АЛ ЕСКІ ('ЯЦВЯЖСКГ) ЭТНАПАЛІТЫЧНЫ ФЕНОМЕН
1. Вытокі праблемы.
Палессе — бадай што самы спецыфічны рэгіён Беларусі. Яго феномен абумоўлены шэрагам фактараў. Гэта і спецыфічныя прыродныя ўмовы, своеасаблівасць моўнай сітуацыі і, звязаная з ёй блытаніна ў вызначэнні этнічнай прыналежнасці карэннага насельніцтва, і, у рэшце рэшт, рэгіянальны палітычны рух. Без уліку ўсяго гэтага немагчыма пабудаваць адэкватную культурную палітыку дзяржавы.
Вытокі этнапалітьічнай праблемы на Палессі, з нашага пункту гледжання, палягаюць у тым, што адзінага падыхода да гэтага пытання ніколі не існавала ані ў саміх жыхароў рэгіёна, ані ў спецыялістаў — этнографаў, лінгвістаў, дэмографаў. Асноўныя тэндэнцыі вырашэння гэтага пытання склаліся яшчэ ў другой палове 19 — пачатку 20 ст. Спасылкі на крыніцы гэтага часу істотна ўплываюць на развіццё сучасных спрэчак па палескай праблеме, таму іх больш менш падрабязны аналіз прадстаўляецца дастаткова актуальным.
Адзначым, што значная колькасць даследчыкаў адносіла насельніцтва Берасцейскага, Кобрынскага і, часткова, пружанскага паветаў да ўкраінцаў. Падставай для такога меркавання было падабенства паляшуцкіх дыялектаў да ўкраінскай мовы. Такога пункту гледжання прытрымліваліся вядомыя беларускія этнографы Я. Карскі, Е. Раманаў, гісторык М. Каяловіч, складальнікі этнаграфічных атласаў Р. Эркерт, А. Рыціх, і шэраг іншых. [1]
Падобную інфармацыю змяшчаюць і некаторыя статыстычныя крыніцы. Так, напрыклад, згодна з этнастатыстычным даследваннем Гродзенскай губерні 1869 г. у Брэсцкім і Кобрынскім паветах украінцы складалі 51,3% і 69,5%, беларусы — 33,4% і 18% адпаведна. [2] Адна з найбольш грунтоўных статыстычных крыніцаў канца 19 ст. — Першы ўсеагульны перапіс Расійскай імперыі 1897 г. дае наступную карціну
рэгіёна: у Берасцейскім, Кобрынскім і Пружанскім паветах украінцаў было 64,3%, 79,5% і 6,6%, беларусаў — 1,8%, 0,8% і 75,5%.’У Пінскім, Мазырскім і Рэчыцкім паветак украінцаў зафіксавана адпаведна 0,6%, 0,1% і 1,6%, беларусаў — 74,3%, 79,4% і 82,5%. [3] Заўважым істотнае разыходжанне дадзеных 1869/г. і 1897 г., якое пры ўліку змаруджанага характару развіцця этнічных працэсаў у гэты перыяд, трэба тлумачыць недакладнасцю крытэрыяў вызначэння этнічнай прыналежнасці насельніцтва. На карысць гэтай думкі сведчыць і тое, што згодна з перапісам 1897 г. пераважная болыпасць жыхароў Пінскага павета была аднесена да беларусаў, а блізкія ім па мове палешукі Кобрынскага і Берасцейскага — да ўкраінцаў. Відаць па ўсяму, што тут спрацавала нейкая наўмысна закладзеная ў механізм перапісу ўстаноўка.
У той жа час шэраг даследчыкаў лічыла, што пры ўсёй сваёй сваеасаблівасці заходнепалескае насельніцтва больш блізкі да беларусаў, чым да ўкраінцаў. Такой думкі прытрымліваўся Ю. Талька-Грынцэвіч, які падкрэсліваў разам з тым, што антрапалагічныя рысы дазваляюць вылучыць палешукоў у асобную трупу. Аналагічныя погляды, зыходзячы з этнаграфічнага матэрыялу, выказывалі М. ДоўнарЗапольскі, I. Эрэміч і інш. [4] А Е. Бялыніцкі-Біруля ўвогуле лічыў, што згодна.з яго ўласнымі назіраннямі да беларусаў трэба адносіць не толькі жыхароў поўдня Гродзенскай губерні, але і насельніцтва Ковельскага, Ровенскага, Луцкага, Оўручскага і Радамысльскага паветаў, а таксама — часткова Наваград-Валынскага і Жытомірскага, сярод якіх захаваліся рэшткі “першапачатковай Крывіцка-Беларускай гаворкі”. [5]
Аб прыналежнасці часткі жыхароў Берасцейскага, Кобрынскага і Пружанскага паветаў да беларускага этнаса сведчаць і некаторыя статыстычныя крыніцы. Так, напрыклад, згодна са звесткамі, змешчанымі ў “Обзоре Гродненской губернии за 1913 год” (Гродно, 1914) украінцы ў Кобрынскім і Пружанскім паветах складалі не больш як 0,01% жыхароў і толькі ў Берасцейскім — 65,9% (беларусаў тут — 5,7%). Тыя ж крыніцы сведчаць, што з 1903 па 1913 г. практычна ўсе хлопцы, што прызываліся ў войска з гэтага рэгіёна, пазначаны як беларусы. [6]