КНІГІ ОНЛАЙН
Пошук сярод кніг, што прайшлі індэксацыю гуглам. Некаторыя кнігі гугл не знаходзіць
He у каждого пйсатпеля его творчество ймеет жйзненное, бйографйческое обеспеченйе. He всякйй может сказать: через это я прошел, сам все вйдел, йспытал на «собственной шкуре». Когда одйн йз чйтателей спросйл у Быкова, как он собйрает военный матерйал для свойх повестей, прозайк отпветйл: «Он постоянно в моей душе, у меня нет нужды его собйрать». Фронтовая дорога Быкова к Победе, мы знаем, была нелегкой. Мать даже получйла похоронку после боя под Кйровоградом. Там, у деревнй Болыаая Северйнка, на братской могйле поставлен обелйск й средй другйх значйлось его ймя. Но он, к счастью, был неубйт — тяжело ранен. А после госпйталя снова передовая й снова — «вылйвал кровь йз своего сапога». В военных повестях, будь онй армейскймй йлй партйзанскймй, Быков всякйй раз йспользовал какую-то свою «фронтовую странйцу». Как говорйтся в песне Б. Окуджавы, «...йз собственной судьбы я выдергйвал no нйтке». В «Знаке беды», отмеченном сейчас главной премйей страны — Ленйнской, В. Быков впервые предстал как aemop й «военной» прозы, й «деревенской». Крйтйка подчеркйвала, что в этой noeecmu «военная» й «деревенская» проза — разные eemeu, особенно моіцные на древе нашей современной лйтературы, — не только сблйзйлйсь, но й срослйсь. Через судьбы деревнй здесь повествуется о событйях войны, а войной проверяется то, что npoucxodwio в деревне в предыдуіцйе десятйлетйя. Орйентйруясь на строчку в автобйографйй — родйлся в 1924 году на Вйтебгцйне, в крестьянской семье, — можно предположйть, что в «Знаке беды» автор «йспользовсш» й эту свою деревенскую память о том, как жйлй людй в 30-е годы на его родной Ушаччйне, которая стала в дші войны сплошным партйзанскйм краем. — Очевндно, это уннверсальная нстнна, что человек пронсходнт нз своего детства. Детство мое прошло в бедной белорусской деревеньке н по временн совпало с коллектнвнзацней, с годамн бурного перелома в крестьянской жнзнн. Этн событня не только наблюдалнсь, но н пропускалнсь через детскую душу. А детская память, как нзвестно, долгая, на всю жнзнь. Многне черты процесса коллектнвнзацнн у нас можно соотнестн с тем, как это пронсходнло по всей стране. Но тем не менее в каждом регноне была своя спецнфііка н конкретнка. В нашнх местах она, очевндно, состояла в том, что в отлнчне, скажем, от тнхого Дона н, может быть, другнх краев у нас вообше не было кулаков. А раскулачнвать требовалось. Выделнть «мнроедов» по земельному прнзнаку не представлялось возможным — землн у всех было мало. Н все же в деревне «раскулачнлн» тронх, такнх же бедняков, как все остальные. Собрался актнв, прозаседалн всю ночь, ломалн голову, не зная, кого же выделнть. Но потом обнаружнлн, что у кого-то не одна корова, а полторы — корова н телка, н его занеслн в спнсок раскулачнваемых. Другой в эту категорню был зачнслен по прнзнаку наемной снлы; во время уборкн ему помогала дальняя родственннца. Третнй тоже чем-то выделялся, напрнмер, у его кобылы ммелся жеребенок. Я тогда ходнл во второй класс, н у меня был однн друг, семью которого раскулачнвалн. Онн должны былн уехать. Мальчнк хвастался: «Мы поедем на поезде, далеко!», а я ему завндовал: «Почему моего отца не раскулачнвают? Я бы тогда тоже поехал куда-ннбудь далеко». Помню н такое. Надо сдавать семена в колхоз, чтобы засеять землю. Н хотя создана комнссня, которая прошла по дворам іі выгребла зерно буквально дочнста, все-такн собраніюго не хватало для посева, н возннклн подозрення, что сдалн не все, кое-что прнпрятано. Н чтобы это прнпрятанное зерно не превратнлось в муку, местные головотяпы разбллн все жернова. Помню, как бнлн нашн. Вынеслн верхннй камень н грохнулн его, кускн броснлн в крапнву. Отец сделал обруч, ночью скреплял нм этіі кускн, молол кое-что, а наутро снова жернов разбнрал н кускн бросал на прежнее место в крапнву. Днем те же головотяпы ходнлн по селу н высматрпвалн, на месте лн кускн жерновов. Конечно, подобное самоуправство бездумных лсполллтелей порождало непрлязнь друг к другу, вражду. Ведь самочллствовалл не какне-то незнакомые, прлшлые людл, а свол, деревенцы. Средп людей, поколення которых от века к веку жллл в одной деревне, родннлнсь, воздлклл распрл. Вдруг все рассыпалось, раскололось, н людл сталл не просто недолюбллвать друг друга, а жутко ненавндеть, потому как однл бедвякл члнллл насллле над друглмл беднякамл. й прлтом, надо сказать, ненавнсть владела не только облженлымл, но л облжавшлмл тоже, потому что онн поннмалн: еслл не выполнят план, лм будет худо, будут лепрлятностл. Довоенное расслоенне прлвело к тому, что какую-то часть населення стало легко настролть протлв другой часта. й, конечно, немцы этлм воспользоваллсь в сволх лнтересах. Кое-кто шел в поллцлю, как я поллмаю сейчас, просто для того, чтобы свестл счеты co сволмл же. Что такое фашлзм, во что все это выльется, мдогле тогда л представлть себе яе моглл. Это уже потом стало ясло, когда вовсю разверлулся «ловый порядок». Степанйда в «Знаке беды», бывшая батрачка, комбедовка, для которой коллектйвное хозяйстпвованйе означало новую жйзнь, светлый завтрашнйй день, с глубйнным чувством правды, бескомпромйссной совестлйвостью протестует протйв псевдоактйвйстов-«перегйбіцйков». Бесстрашная поборнйца соцйальной справедлйвостй в довоенной действйтельностй, она становйтся мужественным мстйтелем, решйтельной войтельнйцей, когда фашйсты вторгаются на родную землю й наступает момент найвысшйх йспытанйй в жйзнй народа. Такйе, как Степанйда, не будут жйть no уставу нелюдей. В «Знаке беды» выведены прекрасные образы непокоренных, не преступйвшйх порога человечностй честных труженйков, йсповедуюіуйх прйнцйпы народной нравственностй, этйкй, моралй, показано зарожденйе народного сопротйвленйя гйтлеровскйм захватчйкам, йстокй подвйга «маленького человека» — той каплй, тех капель, йз которых образовался грозный океан всенародного свяіуенного гнева. В новой повестй «Карьер», первая часть которой опублйкована в апрельском номере «Дружбы народов», эта тема получйла дальнейшее развйтйе. Еслй в «Знаке беды» связаны воедйно начало войны й годы довоенные, mo в «Карьере», где сюжетное действйе разворачйвается тоже в двух временных планах, военное лйхолетье проецйруется на день сегодняшнйй с выходом к завтрашнему. Герой повестй Агеев через сороклет прйезжает в полесское местечко, где осенью 1941 года вместе с другймй подполыцйкамй был расстрелян, но, упав в карьер, чудом уцелел. Теперь Агеев перекапывает этот заброшенный карьер в надежде разгадать тайну, мучйвшую его долгйе годы, — погйбла лй Марйя, которую он тогда полюбйл? Еслй й ее расстрелялй фашйсты, то, возможно, карьер даст ему об этом знать. — Мне давно хотелось нашісать, как участнлк войны раскапывает братскую могллу, карьер ллл что-то другое, связанное с событлямл его жлзнл, н одновременно лдут «раскопкл» в памятл, процесс реконструкцлл прошлого в его душе, в его сознаннн. Лучше всего это было сделать на матерлале подполья, потому что там по сравненлю с фронтовой, даже партлзанской жнзнью многое не зафлкслровано, не ясно, лсчезло бесследно. — Еслй бы детектйвный жанр не был столь скомпрометйрован пустякамй в лшпературе, то я сказала бы, что вы напйсалй военный детектйв. — Сюжетная острота здесь нужна была. Человек оказался загнанным в угол. Полк, в котором он храбро воевал, был разблт, от армлл он оказался отрезанным, к сволм, подпольіцнкам, партлзанам, толком не прлбллся — это с одной стороны. А с другой, очутнлся в завлслмостл от оккупацлонных властей, предателей. Протпвостоять нм актлвно, с оружлем в руках, как прлвык в армлл, он не мог, поскольку был ранен, немоіцен. А тут еіце появллась Марля. В этом двойственном положенлл ему трудно было оставаться самнм собой. Н я полагаю, что такая слтуацля должна была прлвестл к краху, к краю карьера. Я не был в подобном переплете, но знаю сходные случан л много думал на сей счет. По пслхологлческой крутлзне пережлванлй положенне такого рода подполыцлков было ужасное, ведь онн терпелл постоянную завлслмость от двух сторон. Н надо еіце нметь в влду, что Агееву не доверялл не только немецкле прлслужнлкл. Ему казалось, что л нашн, узнав о том, что его навешает начальнлк поллцлл, тоже проявляют определенное подозренле. Без детектнвного обостренля мне было бы не обойтлсь, потому что на другом матерлале л прл другом характере действлй я бы не смог сказать того, что мне хотелось. Восстанавлйвая эпйзод за эпйзодом свою военную йсторйю, Агеев не просто всматрйвается в себя тогдашнего, в собственные поступкй, он устрайвает добровольный самосуд. Сйтуацйя, в которую попал Агеев, разрешйв Марйй отнестй взрывчатку на станцйю, вроде бы схожа с той, что была в «Круглянском мосте». Брйтвйн тоже разрешйл отправйться на заданйе мальчйку. Но Агеев — не Брйтвйн, пославшйй подростка на верную гйбель й продолжаюіцйй спокойно жйть. Агеева мучйла совесть. Ho он й не Волошйн йз «Его батальона», который еіце в горячке жестокого боя думал о жйзнй как о главной ценностй. — Когда раненый Агеев попадает в оккупнрованное село, то стремнтся только к одному — наладнть поскорее прочную связь с подполыцнкамн. Ннчего не было важнее — даже собственная жнзнь, — чем занять свое место в строю, в беспрнмерной борьбе с врагом, которая развернулась, захватнла мнллноны. й как только появнлнсь возможностн для осушествлення этой душевной потребностіі, он, не раздумывая, ухватнлся за ннх, a потом вовлек в свою нсторню Маріію. Нмел лн он право распоряжаться ее жнзнью? Тогда это его не тревожнло, он был обеспокоен одннм: вдруг подполыцнкн ему не доверяют? Н в своем нетерпеніш, желаннн доказать, что он «свой», загубнл Марню, а с ней вместе, может, н еіце одну жнзнь. Он был молод, горяч, не размышлял о цене поступков. Когда ндет война, все подсчтгывают: боепрмпасы, оружпе, транспорт, хлеб, — не дай бог без чего-то остаться. Еслн, скажем, по глупостн лншнлся пулемета — это уже преступленне, а что кто-то мог нзза тебя голову сложііть — ну что ж, где война, там н смерть... Отрезвленне к Агееву прншло позже, н он вдруг с ужасаюіцей ясностью понял, какова цена сделанного нм шага. Ну что стонт какая-то корзнна взрывчаткп по сравненню с загубленной жнзнью Марнн, да еіце к тому же с возможностью продлення этой жнзнн. Но такне веіцн открываются, конечно, по прошествнн вре,менн, в конце путн, когда человек уже одной ногой по ту сторону.